СТРОФЫ НА СМЕРТЬ ОТЦА

                    I

Пробудись от сна, душа,
Огляди в раздумье строго
      Все, что живо:
Как проходит жизнь, спеша,
Как подходит смерть к порогу
      Молчаливо.

Радость выглянет украдкой,
И уже затмилась тенью,
      Снова мрак.
Что минуло, сердцу сладко,
А сегодня по сравненью
      Все не так.

                    II

Наше время быстролетно:
От всего, что наступило,
      Ни следа.
Мы отдали бы охотно,
Что грядет, за то, что было,
      Навсегда.

Понапрасну людям мнится,
Что грядущему благому
      Длиться вечно:
И оно быстрее птицы,
И оно, под стать былому,
      Скоротечно.

                    III

Наши жизни это реки,
И вбирает их всецело
      Море-смерть;
Исчезает в нем навеки
Все, чему пора приспела
      Умереть.

Течь ли им волной державной,
Пробегать по захолустью
      Ручейком, —
Всем удел в итоге равный:
Богача приемлет устье
      С бедняком.

                    IV
        (Обращение)

Что мне славные поэты,
Пусть краснó в своих твореньях
      Говорят!
Гимны их фальшиво спеты,
В их словах и песнопеньях
      Только яд.

Пред одним склониться жажду,
Для меня исполнен света
      Лишь один,
Кто пришел в сей мир однажды,
И не ведал мир, что это
      Божий сын.

                    V

Жизни скорбная стезя —
Путь к обещанному краю
      Вне тревог.
Хоть сойти с него нельзя,
Как плутаем мы, блуждая
      Без дорог!

В путь пускаемся с рожденья,
И в житейской круговерти
      День за днем,
А прибудем в час успенья
И, выходит, лишь по смерти
      Отдохнем.

                    VI

Был бы этот мир счастлив,
Если мерить все сполна
      Достойной мерой,
Этой жизнью заслужив
Ту, что свыше нам дана
      Святою верой.

И не так ли сын твой, Боже,
В дол сошел, чтоб мир небесный
      Дать нам впредь,
На земле родился тоже,
Чтобы, путь осиля крестный,
      Умереть!

                    VII

Научись мы нашу плоть
Наделять такой же внешней
      Красотою,
Как сподобил нас Господь
Возвышать наш дух над грешной
      Суетою,

Мы бы дух изгнали прочь
И, спеша дорогой торной,
      Вместо сути
Всё радели день и ночь
Не о влаге животворной —
      О сосуде.

                    VIII

Этот мир — одна тщета,
И жалеть о нем негоже,
      Ибо зря им
Дорожим, и неспроста
То, что нам всего дороже,
      Мы теряем.

Обирают нас года,
Каждый час и каждый миг
      В не меньшей мере.
Оглядишься — ни следа,
Все, что с муками достиг,
      Одни потери.

                    IX

Где былая красота,
То, что розово и бело
      В дни расцвета,
То, в чем свежесть разлита,
Только старость подоспела —
      Где все это?

Сила рук и легкость ног,
То, чем щедро одарила
      Жизнь вначале, —

Все ушло, как вышел срок,
И вступаем мы уныло
      В край печали.

                    X

Даже тот, чей славный род
Чтит достоинство и честь,
      Живет с размахом,
Только время подойдет —
Все, что было, все, что есть,
      Пускает прахом.

Там страдают без вины —
Обрекла на прозябанье
      Их опала;
Тут, глядишь, разорены,
Добывают пропитанье
      Чем попало.

                    XI

Мы богатство и чины
Донесли бы до потомства
      Непременно,
Но награды нам даны
Той, чья милость — вероломство
      Да измена:

Над Фортуной мы не властны,
А она несет и множит
      Злые вести.
Все старания напрасны:
Колесо ее не может
      Стать на месте.

                    XII

Даже если до могилы
Нам сопутствуют успехи
      И везенье,
Иссякают наши силы,
Радость жизни и утехи —
      Сновиденье.

Если лучшая услада,
Обретаемая нами, —
      На года,
То одно лишь пламя ада —
Ибо что там, как не пламя! —
      Навсегда.

                    XIII

Все, что любим и покоим,
Все, что дорого и мило,
      В суетне —
Лишь разведка перед боем,
Чтобы смерть нас подманила
      К западне.

Мы галопом до упаду
Мчимся вдаль легко и резво,
      Без преград,
И на всем скаку — засаду.
Повернуть бы, да отрезан
      Путь назад!

                    XIV

Всемогущие владыки,
Прежних лет оплот и слава,
      Короли,
И они на высшем пике
Удержаться величаво
      Не могли.

Так уходят без возврата
Восседавшие надменно
      Наверху.
Господина и прелата
Приравняет Смерть мгновенно
      К пастуху.

                    XV

Троя старая незрима.
Где ее былые беды,
      Боль и грусть?
Позади победы Рима,
Хоть и знаем те победы
      Наизусть.

Что вздыхать о древних втуне
И вчерашний день бесплотен,
      Бросим взгляд:
Это было накануне,
А как будто много сотен
      Лет назад!

                    XVI

Где теперь король Хуан?
Что, инфанты Арагона,
      Стало с вами?
Неужели все обман?
Где штандарты и знамена
      Над гербами?

Неужели все мечты?
Отошло цветенье мая,
      Не вернется.
Где забрала и щиты,
И попона расписная
      Иноходца?

                    XVII

Где краса былых прелестниц,
Их прически и наряды,
      Их духи?
Воздыхатели у лестниц,
И пылающие взгляды,
      И стихи?

Где старинные напевы,
Где забытые актеры
      И таланты?
Где былая слава, где вы,
Разодетые танцоры,
      Музыканты?

                    XVIII

А наследник дона Хуана,
Дон Энрике, как высоко
      Восседал!
В царстве неги и дурмана
Притеснений злого рока
      Он не ждал.

Только жизнь, полна коварства,
Собирает со страдальцев
      Свой оброк:
Наслаждения и царства
Утекают между пальцев,
      Как песок.

                    XIX

Где они, сокровищ груды,
Раззолоченные залы
      И дворцы,
Драгоценные сосуды,
И чеканные реалы,
      И ларцы;

Галуны, шитье и гарус,
И уздечки, и султаны,
      Чья краса
Безвозвратно затерялась?
Где вчерашние туманы
      И роса?

                    XX

Малолетний брат Энрике,
Дон Альфонсо, чья корона
      Знаменита!
С ним взамен вельможной клики
Цвет двора, опора трона —
      Что за свита!

Чем он миру неугоден?
Молот смерти с давних пор
      Крушит живое.
Чуден промысел господень:
Чуть занявшийся костер
      Залить водою!

                    XXI

О казненном коннетабле
Нам теперь судить превратно
      Не пристало.
Кривотолки поослабли,
Он низвергнут безвозвратно
      С пьедестала.

Где теперь его богатства,
Где именья, где веленья
      И угрозы?
Как пришла пора прощаться,
Что осталось от владенья?
      Только слезы.

                    XXII

Где владетельные братья,
Где былое своеволье
      Тех времен,
Когда всякий без изъятья
Исполнял их злую волю,
      Как закон?

Где спесивец самовластный,
Процветанье без предела,
      Где оно?
Может, там, где день ненастный:
Чуть заря зарозовела,
      Уж темно?

                    XXIII

Графы, герцоги, маркизы,
Благородные личины,
      Господа,
Чьи причуды и капризы
Смерть уносит в час кончины
      Без следа,

Чьи свершенья и утраты
В годы мирного покоя
      И войны
В край, откуда нет возврата,
Неподкупною рукою
      Сметены.

                    XXIV

А бесчисленные рати,
Стяги, крепости, твердыни,
      Склоны вала?
А девизы гордой знати,
Замки, грозные доныне,
      Как бывало?

Форты, башни, бастионы,
Насыпные укрепленья
      И редуты?
Будь ты пеший или конный,
Смерть не медлит ни мгновенья,
      Ни минуты.

                    XXV

Был до горестного мига
Милосердия опора
      И радетель
Достославный дон Родриго —
Несравненная без спора
      Добродетель.

Род Манрике он прославил,
Но хвалить его заслуги
      Неуместно:
Восхваленье против правил,
Если имя по округе
      Столь известно!

                    XXVI

Он умел быть другу другом,
А родне и домочадцам
      Был отцом.
Но платил он по заслугам,
Если вышло рассчитаться
      С наглецом!

О его рассудке ясном,
Об учтивости и чести
      Шла молва!
Добрый к слабым и несчастным,
Он берег для правой мести
      Ярость льва!

                    XXVII

Август — избранный счастливец,
Цезарь — воин беспримерный,
      Сципион
И Траян-благочестивец —
Вот портрет героя верный,
      Вне времен!

Ганнибал в любви к законам,
В милосердье неустанном
      Был он Титом,
В правдолюбье — Цицероном,
А по силе —Аврелианом
      Знаменитым.

                    XXVIII

Антонин — в добросердечье,
Марк Аврелий — по стремленью
      К равноправью,
Адриан — по красноречью,
Феодосии — по терпенью,
      Благонравью.

Александр по стати гордой,
В бой вступающий, играя,
      С новым пылом.
Константин по вере твердой,
Он в любви к родному краю
      Был Камиллом.

                    XXIX

Не искал себе ни лавров,
Ни сокровищ без числа
      На этом свете,
Но побил немало мавров,
Где теперь их кабала
      И их мечети?

И за то, что он из строя
Вывел стольких сарацин
      В бою геройском,
Наградили, как героя,
И землей родных долин,
      И храбрым войском.

                    XXX

С кем же он сражался вместе,
Дав отпор враждебным ратям
      По заслугам?
Знал он лишь подмогу чести
Да еще обязан братьям,
      Верным слугам.

Отличась в кровавых войнах,
Заключить уполномочен
      Мир в державе,
Сделал много дел достойных
И прибавил новых вотчин
      К прежней славе.

                    XXXI

Даже юными годами
Он не тратил жизнь впустую,
      Время — даром.
Над великими трудами
Он склонялся зачастую
      Даже старым.

За глубокие познанья,
За служение отчизне,
      Всем во благо,
Он снискал себе признанье
И обрел на склоне жизни
      Меч Сантьяго.

                    XXXII

Был его удел врагами
Беспощадно, беззаконно
      В схватке взят.
Он своими же руками
Все до пяди, без урона,
      Взял назад.

И не пришлый постоялец —
Сам король благоволит
      К нему при этом —
Пусть попомнит Португалец
И кто стал, утратив стыд,
      Его клевретом!

                    XXXIII

Как он ставил жизнь на карту,
Как сражался он с судьбою
      Упоенно!
Сколько силы и азарта
Отдал праведному бою
      За Корону!

Неразлучный с ратной бранью,
Он врагов сразил немало,
      Нет им счета,
Прежде чем, придя в Оканью,
Еле слышно постучала
      Смерть в ворота,

                    XXXIV

Молвив: «Славный кабальеро,
Не сразит твоя отвага
      Тьму и муку.
Призови святую веру,
Для решительного шага
      Дай мне руку!

Не берег ты жизнь, по слухам,
В час, когда летел на сечу
      С иноверцем,
Соберись же снова с духом
И шагни ко мне навстречу
      С твердым сердцем.

                    XXXV

Не грожу тебе расправой,
Не уходят полководцы,
      Умирая:
Обретаемая славой,
Жизнь иная остается.
      Жизнь вторая —

И она отрезок тесный,
И — увы! — не быть ей вечной,
      Неизменной —
Все же лучше той, телесной,
Уязвимой и конечной
      Жизни бренной.

                    XXXVI

Тщетно на посту высоком
Ждет вторую жизнь вельможа —
      Где награда?
Праздный, преданный порокам
Также ждет ее, и что же?
      Муки ада.

Ею отрок удостоен,
Полный мыслей покаянных
      В час молитвы,
И ее заслужит воин
Лишь в походах, в тяжких ранах
      После битвы.

                    XXXVII

Ты же, доблестный солдат,
Положив своим мечом
      Врагов десятки,
Жди себе других наград,
Не тревожась ни о чем
      В итоге схватки.

Веры истинной держись,
И придет к тебе иное
      Долголетье:
Заслужил вторую жизнь —
В царстве божьем за второю
      Будет третья».

                    XXXVIII
        (Отвечает дон Родриго)

«В добрый путь тогда, вперед.
Плакать, сердце сокруша,
      Теперь напрасно.
Время более не ждет,
С божьим промыслом душа
      Во всем согласна.

Как судьбе ни прекословь,
Сбросить немощную плоть
      Пора приспела,
А за жизнь цепляться вновь,
Раз призвал тебя Господь, —
      Пустое дело.

                    XXXIX
        (Дон Родриго к Иисусу)

Ты, за наш всеобщий грех
Взявший смертное обличье
      С колыбели,
Вознесенный выше всех,
Скрывший царское величье
      В бренном теле,

Ты, приявший столько мук
С мудрой кротостью, с иной,
      Нездешней силой,
Не из-за моих заслуг,
А по милости одной
      Меня помилуй!»

                    XL
        (Заключение)

Так свершил он путь земной,
Дни окончив между нами
      В тесном круге,
И, оплаканный женой,
Братьями и сыновьями,
      Рядом — слуги,

Отлетел душой туда,
Где ее в хоромах вешних
      Встретит пенье,
Нам оставив навсегда
Память — лучшее из здешних
      Утешенье.